Больше нет.

[Arverian]

Как это часто бывает - мы смотрим на любимого человека, стоя в стороне, а то и притворяясь тенью, и страдаем оттого, что этот человек даже не догадывается, как сильно мы его любим. Или же не желает признавать этого, предпочитая обвести неодобрительным взглядом и поскорее исчезнуть, словно запозднившийся утренний туман…
Молодой парень сломя голову несется по маленькой центрально улочке. Изворачиваясь, проносится через серую толщу людей, стараясь аккуратно, дабы не задеть окружающих, просочиться сквозь толпу. Но сейчас, впрочем, как и всегда, получалось это отнюдь не на высоте. Сказывается неуклюжесть, врожденная, что ли. То и дело, случайно задев прохожего, толкнув его в плечо, или просто налетев всем телом, вдогонку получаешь гневную ругань. Но он не остановился, чтобы обернуться, а продолжил бежать дальше к своей совсем близкой цели, которая возникла-то только вчера.
Что за цель? Спросите вы…
Еще вчера отрешенно гуляя по городу и глазея по сторонам, парнишка наткнулся на маленький магазинчик различных безделушек, или как гласила вывеска: «Редкость для Вас». И не свойственно своему характеру решил заглянуть внутрь. Магазинчик оказался достаточно свободным и просторным, чем, когда был оценен беглым взглядом снаружи.
Лампы с красными абажурами, развешанные по краям комнаты, по две на каждую стену, придавали помещению некую загадочность, и в то же время наполняли тело легкой дрожью. Темно-алый свет разливался и бродил по комнате, словно видимый для человеческого глаза ветер. Специфический дизайн, должен признать. Большую часть комнаты загромождали полки, наставленные одна на другую и засыпанные разного рода хламьем. Хотя совестно расставленным хламьем. Хм, уже, наверно, и не хламьем, а «редкостями», быть точным, следуя правильному обозначению данного рода вещей. Но все равно свободного места оставалось достаточно много, чтобы можно было ходить и рассматривать каждую вещь в отдельности. И прекрасный темный свет, казалось, сам добавлял объема комнате, и просто был приятным дополнением к общей гармонии. Парнишка прошелся вдоль лавки до ближайшей полки и взял в руки какую-то статуэтку. Обычная фарфоровая статуэтка непонятного героя, таких безделушек много в городе. Парнишка бережливо начал крутить ее в руках, поближе рассматривая.
- Ваше имя, молодой человек? – донеслось из-за спины, и парень поспешно поставил статуэтку на место. Та качнулась, издавая ритмичное, сначала медленное, раскачивающиеся, а затем набирающее быстроту постукивание, и чуть не свалилась на пол. И зуб даю, разлетелась бы в дребезги, благо обошлось – замерла на месте.
- Что, простите? – резко разворачиваясь, переспросил парень.
- Ваше имя? – напирая, спросил грубоватый, с хрипотцой голос, скрываемый все тем же светом.
- М-мое? – замешкался парень, но, собравшись, быстро отчеканил. – Валентин Ворон.
- Хм, - глухо донеслось из глубины.
- Ворон – это фамилия, - опуская глаза, уточнил он. Кстати, от этой фамилии ему сильно досталось. В школе дразнили «вороной» не только из-за фамилии, но и из-за черных, подстать фамилии волос. Они словно сами были из вороньих перьев, отливающих притягательным блеском на свету.
- Понятно, - сухо, откашливаясь, проговорил голос, и из темноты вышел небольшого роста мужчина лет сорока – сорока пяти. Но мелкие серебряные клочки прямых волос уже проступили на наполовину облысевшей голове. Сами волосы были зачесаны ближе к центру головы, в надежде скрыть лысину, и это ничуть не уродовало его. На носу с мелкой горбинкой сидели очки, в тонкой металлической оправе. Мужчина, покачиваясь из стороны в сторону, подошел ближе к Валентину.
- А меня Андрей Костылев, можно просто Андрей, - протягивая руку, представился мужчина. – Я хозяин этого магазинчика.
Валентин тоже протянул руку, но сделал это куда более робко.
- Что-нибудь ищите? – осведомился продавец, отстраняя Валентина, прошел к полке, и чуть сдвинул статуэтку, которую Валентин так не аккуратно поставил на место.
- Да я просто забежал посмотреть… - начал отнекиваться парень.
- Девушка есть? – отрезал Андрей, уже стоя лицом к Валентину, смотря прямо в глаза.
- Ну-у, да, - неуверенно протянул Валентин, сделав шаг назад от продавца, где чуть не набрел на еще одну полку (сразу куда-то подевалось все пространство).
- Я знаю, что тебе нужно, Валентин, - быстрый переход с «вы» на «ты» нельзя было не заметить. И не понятно к чему относилось это «знаю», будто не к тому, за чем, вроде, и не приходил Валентин, а к самому парню. Чушь какая-то.
Также медленно, но уверенной поступью, вразвалочку Андрей побрел куда-то в глубь все скрывающего красного света. Валентин непроизвольно пошел за ним. А продавец легким взмахом руки, почти впритык к лицу Валентина, заставил парня подождать. И тут же растворился в, начинавшей раздражать, непонятной то ли темноте, то ли бес знает чем.
Через пару минут продавец вернулся с маленьким футлярчиком в руках.
- Вот, я уверен, это то, что тебе нужно, – даже куда-то пропала эта сухость в голосе, он стал более мягким. – Взгляни, - открывая черный футляр, интригующе предложил Андрей.
Валентин не удержался и нагнулся ближе, чтобы разглядеть, что там внутри. А внутри было действительно интересно. В светло-красном, (Боже, откуда столько красного?!) совсем как кровяной размыв, бархате покорно ютилась маленькая прямоугольной формы фигурка из пока непонятного дерева. Представляла она из себя слияние двух стихий: воды и огня. Волны воды как бы захватывают, отрезая, языки пламени, а те в свою очередь, словно обходя сбоку, плавящей хваткой врезаются в водную пучину. Кажется, что вот на твоих глазах все это движется и происходит. Ты видишь, как отлетает алый язычок пламени куда-то в пустоту, а за место него приходит новый, и резким закручиванием превращает посягнувшую волну в пар. И с разных сторон осмотра будет новая картинка, с меняющимися движениями. Цветовая гамма полностью соблюдена. В итоге нет победивших и проигравших. Так и должно быть, нет главенствующей стихии. Валентин заворожено смотрел на поднесенный ему «подарочек».
- Нравится? – расплывшись в улыбке (вместе с улыбкой пропала некая интеллигентность), спросил продавец, хотя сам прекрасно видел, как Валентин смотрел на фигурку.
- Сколько стоит? - выдавил он из себя, не сделав лишнего движения. Продавец наклонился к уху и что-то быстро прошептал (прошу, дайте умолчать сумму), затем захлопнул крышку футлярчика, Валентин взглядом проводил выплеснувшийся в последнюю секунду образ фигурки и поморщился.
- Завтра, завтра я принесу деньги, только не продавайте, я куплю, - начал тараторить Валентин.
- Я не сомневаюсь, - посерьезнев, ответил продавец. - Беги, давай, твой день будет завтра, – загадкой проговорил Андрей и указал пальцем на часы, которых раньше вроде бы и не было. Валентин обернулся, чтобы посмотреть - стрелки повисли на без десяти шесть.
- Хорошо, - оборачиваясь обратно, задумчиво произнес Валентин, но продавец бесследно исчез, так что слова поймала лишь пустота, или же нет?
Но это его не сильно удивило и Валентин, резко толкнув выходную дверь, полетел домой, в поиске денег и в ожидании завтра.… Уже завтра…(я начал описывать как раз с «завтра»)
Паренек бесцеремонно влетел в лавку.
- Андрей, где же вы? Это Валентин, я приходил к вам вчера,- вопил парень, бегая по комнате, подсвечиваемой все тем же загадочным светом.
- Не кричи, Валентин, я тут, - с уже знакомой хрипотцой спокойно ответил Андрей, снова, как вчера, выходя из темноты. В руках он нес упакованный в светлую зелено-желтую оберточную бумагу футлярчик с маленьким бантиком. Придется признать, что в багрово-красном свете упаковка смотрелась далеко не привлекательно, но при солнечных лучах, конечно, все будет наоборот. Валентин подлетел ближе. Одной рукой жадно выхватил футляр, а другой протянул несколько купюр. Продавец, ничуть не удивившись и даже не моргнув, принял деньги.
- Вот и славно, - приговорил он. - Валентин, а ты опять спешишь, - это не звучало как вопрос, а как конкретное утверждение. – Я думаю тебе пора.
- Да, действительно, - подняв глаза на Андрея, ответил Валентин и пошел к выходу, в этот раз, не посмотрев на часы.
Валентин брел знакомой дорогой. Он направлялся к ее школе. Его переполняли чувства предвкушения. Перед глазами стояла счастливая картинка, где он и она, а вокруг…неважно теперь, что вокруг.
Он ждал ее за школьной оградой. Дыхание участилось, он знал, что через пару минут она появится – учебное время окончится. Интересно, как она воспримет этот подарок? В разговоре с продавцом он немного слукавил. Роксана не являлась его девушкой. Он любил ее, она была плодом его восхищений. Жаль, что он не мог ничего сказать конкретно, только некоторые иллюзии. И предыдущие подарки он никогда не дарил из рук в руки. Чаще всего передавали друзья, особенно намекая, что открытка прилагается. Или она находила подарки у себя под дверью, за пару минут до того, как Валентин скрывался уже через два дома. Он знал, когда она приходит. А сейчас он не мог остановить это напирающее изнутри чувство, перекрываемое ударами сердца. И вот она, словно легкий весенний ветерок, выпархивает из двери. Завидев Валентина, она резко ускорила шаг, махнув девчонкам рукой, чтобы подождали в стороне.
- Привет, - начал было приветствовать Роксану Валентин.
- Ты уже достал меня, «ворона»! - гневно отрезала она. Глаза наполнились злостью, а ладонь будто была взведенная для пощечины, но пока оставалась неподвижной. – Сколько можно ко мне лезть, а? Ты не нравишься мне! – рявкнула девушка, не давая Валентину обмолвиться. – Подарочки твои на тошноту пробивают! Хватит уже! – она выхватила коробочку из рук окаменевшего Валентина, резким движением сорвала обертку, также быстро отбросила крышку и вынула фигурку. – Вот что это? – даже не посмотрев на содержимое, прорычала она, потрясая в воздухе фигуркой, а затем с усилием запустила изделие по направлению к земле. Фигурка, ударившись об асфальт, с глухим треском разлетелась на две части, как раз на стыке «воды» и «огня», где и была грань. Казалось, капельки воды разлетелись в потускневшие серебряные бусинки, а язычки огня – в мертвые угольки, больше напоминающие почерневшие песчинки. Некогда бывшее произведение искусства растворилось как таковое. Валентин все с тем же замиранием наблюдал столь неприятную для него картину, а Роксана не прекращала наседать на забившегося в угол парнишку.
- Усек? Я не хочу больше тебя видеть, - как бы закрепляя собственный успех, пролепетала девушка, хотела, было замахнуться рукой, но остановилась, и приготовилась гордой уйти.
- Меня..нет... – тихо произнес Валентин и пошатнулся.
- Что ты там ляпнул? – не насытившись, спросила Роксана?
- Меня больше нет, - уже себе сказал Валентин и, не тратя силы на бесполезную переглядку, развернувшись, медленно пошел от этого места прочь. В спину бросился победный смех, врезаясь как раскаленные прутья. В глазах то мутнело, то неприятно прояснялось. Голову окутал сплошной туман, так что на здравомыслие можно было не рассчитывать. Сначала шел, а потом сорвался и побежал. Бежал куда несли ноги, смотрели глаза, вели уши. Бежал, останавливался, спотыкаясь, шел, снова бежал.
Спустя полчаса ни к чему не приведшей беготни от самого себя, Валентин оказался на крыше высокого здания. Обычная девятиэтажка. В руке невесть откуда взялась наполовину пустая бутылка пива. Прохладный ветерок приятно облил лицо, донося до сознания обрывки звуков города. Нетвердой походкой Валентин стал просто бродить по крыше. Бутылка медленно, но уверенно опустошалась. Он ходил взад и вперед, большую часть времени смотря себе под ноги, изредка – в небо, и совсем не смотрел вперед, будто там ничего не было. Вечерня заря окрасила небо в алый цвет. Окровавленные, с редкой пробелью, облака нависали над головой и тянулись к горизонту, окутывая и его. Горы, казалось, плавились от напора этого небесного огня, и, приплющиваясь, незаметно скрывались в розово-алой дымке, больше напоминающий слегка прозрачный занавес в театре. Городская окраина и небо сливались в одно целое, словно сшитые этими цветами в исполинских размеров существо. Но это еще одна иллюзия, ан нет, красивое наслаждение, но – правда. Валентин впервые ледяным взглядом посмотрел вдаль. Закрыл глаза, и нещадно повел носом, вдыхая воздух, будто его не хватало. Ветер все также трепетал лицо, ворошил волосы, только стал прохладнее. Валентин вздохнул еще глубже и подошел к краю крыши. Встал на самый край карниза, переступив «защитную» перегородку, и снова глубоко вздохнул. Бутылка к этому времени опустела и с тихим присвистом отправилась вниз. Последовал звон разлетающегося стекла. Там, внизу, приятно засверкало, переливаясь все тем же надоевшим красным цветом. Валентин развернулся и теперь уже смотрел в другой конец крыши. Там начало ощутимо темнеть, заволакивая налипающий морок. В следующую секунду паренек вскинул голову и неокрепшее и дрожащее тело, шурша одеждой, понеслось вниз. Еще через пару секунд раздался глухой стук, похожий на тот, когда ударяют мешком, доверху наполненным куриными перьями, обо что-то деревянное. Такой же тихий, глухой и неразборчивый стук. В воздухе завис еле слышный стон, просящий, нет, молящий, нет, умиротворенный…не разобрать…
Говорят, люди, которые находились в этот момент там и случайно поднявшие головы к небу, видели, как Валентина, парящего к земле (я не описался, именно парящего), кружась, облепила стая белых голубей. Они подобно первому мягкому снежку бережно укутывали Валентина, держась с ним до последней секунды до столкновения…
Так же говорят, что они вытащили из него что-то светящее голубым светом в рост самого мальчика. Крепко держа «это» маленькими лапками. Секунды, которые по обычаю пролетали в мгновение, сейчас незаметно исчезали. Люди в один голос восклицали, что это душа. Да, скорее всего так оно и есть.
И голуби, махая белоснежными, подгоняемыми порывами ветра, крыльями понесли душу Валентина, туда, где показывался закат солнца, исчезал горизонт, стояла алая дымка, пропадал мир…

Как больно говорить люблю…
17 февраля 2007 года. 2:59