И было Слово. И Словом было – все…
Было нас человек пятнадцать, может, чуть больше. Сейчас уже и не вспомню…
Раскачивало из стороны в сторону, а черная вода перекатывалась через низкие, но прочные борта лодки. Время от времени приходилось вычерпывать ее обратно. А ноги совсем не просыхали, поэтому сняли обувь и побросали ее в воду. Нас пересадили с корабля. Рядом были близкие, родственники и те, кому не безразлична наша судьба. Кто понимает всю ценность нашего бремени.
На каждом из нас была белая тонкая мантия с откидывающимся капюшоном. Разные области знаний собрались: плотники, инженеры, ученые, сапожники. Но всех нас объединяло одно - мы творили Словом. Листы пергамента, чернила и перо – наше оружие, а в большем и не было необходимости. И возраст разный у всех. Были и совсем молодые и опустившие густую мудрости бороду, которой может позавидовать любой король.
читать дальшеЖелезные капли обжигали лицо. Мантии прилипали к телу. И ветер сердито трепал волосы и бороды. За плечами чернь небосвода готова обрушить на нас всю свою ярость, по не справедливости своей. Рядом со мной сидели два молодых парня, еще совсем «цыплята», но в глазах уже был огонь и он вложился в перо мастера. А впереди был остров. Мой первый остров. Буйные волны, как какое-то дикое животное, набрасывались на берег, когтями струй загребая песок, чуть-чуть не доставая до заостренных кончиков деревянных копий. Наконечники были обмазаны чернилами, и каждая капля оставляла небольшой размыв, но чернил, разумеется, хватало. Они [Служители-люди] вмерзли в землю мертвой стеной и никого бы не пропустили. Поодаль стояла вторая стена, состоящая из лучников, и наконечники их стрел тоже были в чернилах. Шторм не утихал и плотно дышал нам в спину, подгоняя на острие. Меня мучила жажда, я записывал и записывал, аккуратно выводя каждую букву. Кто-то склонился надо мной, помогая укрыться от назойливых капель. Строчка окончена, конец мысли, подведенной Словом.
Мы пускали голубей, чтобы они доставляли наше Слово в деревню на острове. Многие падали, пронзаемые меткой стрелой, и черным сгустком впитывались в песок. Некоторые пролетали. И это были самые радостные минуты в жизни, так как мы знали, что Слово прочтут. Свернутый пергамент еще пускали в бутылках по волнам, но на берегу их безжалостно уничтожали. Да и бутылки потом закончились. Рядом сидел еще один молодой, Иннокентий, кажется, его звали. Ни один его стих и ни одна строчка не добралась на ту сторону, и он выпрыгнул за борт. Черная вода, протянув щупальца, поглотила его. Так бывает. На носовой части кто-то откупорил бутылку с ромом, тоже, видимо, его Слово уже никто не прочитает. Лоб похолодел, два моих голубя сумели пролететь, а остальные погибли. Находясь уже у самого берега, стена «выплюнула» в нашу сторону одно копье. Всего одно, но его хватило, чтобы поразить самого мудрого из нас. Помню, он неестественно пошатнулся, припал на колено и как-то сожалеюще посмотрел в небо, и замер льдом.
Вдалеке качается лодочка с единым белым пятнышком в нем. И сейчас одной стрелой мчится на острие…
Я встал и выставил перед грудью листок пергамента с недописанной строчкой. Все остальные последовали моему примеру, выставив как щиты листы на копья. Одним белым голубем мы несли Слово. Стрелы не пронзали воздух. Но копья одно за другим начали вылетать из стены. Погибло еще двое из мастеров. Мантии багровели. Пространство сузилось, и тучи куполом насели на головы. А затем лодка перевернулась. И наступила темнота. Почти не страшная, какая-то глубокая и не досягаемая. Странно не осязаемая. Казалось, вечная. Время остановилось…
Очнулся я от солнечного луча, обжигающего лицо. Первая мысль – это конец. Но что-то заставило меня понять, что это не так.
Я лежал в мягкой постели и услышал смех. Повернул голову на бок и увидел на столе чистый лист пергамента, а рядом перо в чернильнице заполненной до краев.
…И все было – Мир.
25 мая 2007 года. 3:22.